(О ВНЕСЕННЫХ ИЗМЕНЕНИЯХ В НОМЕР ДЛЯ ФИНАЛА «ЕВРОВИДЕНИЯ»)
«Будет по-другому немножко. Если честно, не хотелось выдавать все сразу. Будут ли новинки введены? Будут. Даже слова немножко поменяются в конце. На самом деле все просят, чтобы все повторялось. Но, я там начну по-другому и закончу. Это нормально, я считаю.
<…> Когда поменялся номер (перед полуфиналом. – Прим. Ред.), и лестницу убрали, я пришел вниз и услышал о том, что не получается, чтобы она была на сцене, я думал, у меня будет разрыв сердца. Я сел и 20 минут просто молчал. Глаза были на 5 копеек. На 21-й минуте я взбодрился и решил, как делать. Лестницу убрали, потому что маленькая сцена и не хватает пространства? Много есть разных версий и диверсий, но, самое главное, что мы имеем сейчас. На эти повороты, на меня смотрела как на какого-то идиота: “Что ты будешь на сцене валяться, песня серьезная!” Я решил, что надо!».
(ХОЛОДНО ЛИ СТОЯТЬ БОСИКОМ)
«Немножко неудобно, если честно. Я привык себя чувствовать в туфлях, в кроссовках. Босиком даже не покрутишься. Прилипаешь к сцене. Страшно ли, когда рядом катается Плющенко на отточенных лезвиях? Не совсем. Не страшно. Сцена, правда, скользкая, потому что там масло используется. Я стою на сцене и боюсь упасть. Да, используем Масло. Мы шутили тоже. Масло разольем, после нас выступает Греция».
(О КРИТИКАХ)
«С одной стороны казалось, что это будет максимальная сплоченная история, хотя некоторые журналисты некрасиво себя ведут, не патриотично даже. Конечно, с самого начала, когда я участвовал еще в русском полуфинале, все говорили: “Ну, зачем тебе опять в школу? Ты бы сейчас мог нести знамя человека, который недосягаемый”. Но, я, если честно, люблю испытывать себя. Мне было интересно, устал ли я за эти два года от сцены? Есть ли во мне искра? Живой ли я? Не умер? Оказалось, что живой. Хорошо».
(О ВНЕСЕННЫХ ИЗМЕНЕНИЯХ В НОМЕР ДЛЯ ФИНАЛА «ЕВРОВИДЕНИЯ»)